Оппортунист – ролевая модель

Боже, как же я люблю творчество этого штриха.. Ну, первый клип вышел. Кто любит корневой зарубежный репчик - рекомендую

Рекомендую.

ты так вцепился в лицо Яма на члене, что у меня возник вопрос, может тебе завидно, что внимание не тебе досталось? Хочешь твою в некст запилю?

О стенках проекторах и 20-34.3

Единственные корректные проекторы мелькающие в этой ленте, которые за стенкой

Открыта вакансия hueplet

А вот и истинное лицо нашего святоши и его отношение к другим Типам.)
*

Гэри: но ведь они все тупые животные, разве я могу как-то от них отличаться?

Пурса: конечно. Главное ни кто ты есть, а тот, кого из себя строишь. И когда ты истинно уверуешь в того, кого из себя строишь, тогда для тебя не будет разницы кто ты есть.

Гэри Р. Ретард

Исчерстновение Взеленой. Честный разговор об отношении к другим и себе

https://lusuyizdatinga.yam/vse-generatoru/typue/

ЭТОТ ДЕНЬ НАСТАЛ! -Книги от Яма и -духовная ХУЕТА от яблятьдаженезнаюкакегоназватьтеперь.
ДА ЗДРАВСТУЮТ СИСЬКИ И ДЕГРАДАЦИЯ

АХАХАХАХАХХАХАХАХАХАХАХБЛЯТЬАХАХАХАХАХ

Данные- внук Леонард

так прикольно наблюдать за тем, как на эмоциях начинаешь печатать одну историю, а в процессе понимаешь, что тебя ни спрашивали, ни отклика не было, да и доказывать никому ничего не нужно, а давление ушло в момент озарения тебя вопросом: "А мне нахуя учить их жизни? Я сам то умею?"

О небесном компоте и мудрости не-деяния

Алёша знал, что Просветление – оно как ветер. Его не поймаешь в сеть, не потрогаешь и не попробуешь на вкус. Но когда оно приходит, многолетние дубы предрассудков вырывает с корнями, сдувает многоэтажки комплексов с фундаментов сознания, и остаётся за ним лишь гладкая тишина до самого горизонта.

Словно новый Боддхисатва, Алёша девять лет медитировал в своей квартире, глядя на потрескавшийся кафель над раковиной. Алёша слушал внутреннюю тишину, заглушающую даже жужжание старого холодильника «Минск» в обшарпанной кухне.

И наконец, Просветлел. В комнате выключилась лампочка, а в голове – включилась. Тишина объяла Алёшу, и он стал ветром. Сердце его наполнилось радостью от чувства, что одно – это всё, а всё – это одно.

– «Когда я освобождаюсь от того, кто я есть, я становлюсь тем, кем я могу быть», – процитировал "Дао дэ цзин" низкий тихий голос, раздавшийся в его мозгу. Алёше голос показался неуловимо знакомым, и он решил, что с ним говорит мироздание, ибо Будда есть во всём.

Когда Алёша стал един со всем сущим и сознанию его открылся весь мир, он сделал шаг и начал путешествие в тысячу ли. Вернее, не сделал ибо Совершенномудрый постигает мир, не выходя из дома.

Его астральная проекция стала кружить по спальному району. Дома тесно сгрудились, подпирая друг друга плечами, словно гопники перед стрелкой. Астральный Алёша летел мимо них сквозь квартиры и этажи, чердаки и подвалы, пытаясь найти в них Будду.

У мусорного драка п**дили друг друга сумками две тёти-побирушки с лицами цвета баклажан. За гаражами блевал зеленоватый восьмиклассник напившийся в первый раз «блейзера» с клёвыми пацанами и девчонками. Алёша летел дальше.

В ближайшем баре усатые работяги с мощными руками отважно пытались клеить размалёванных предбальзаковских львиц, пока те не менее отважно подсаживались к затянутым в узкие джинсы студентикам. А тощие студентики тоскливо и жеманно заглядывались на мощные руки усатых работяг. Навязчиво пахло дракой.

– «У хорошего путешественника нет точных намерений и планов попасть куда-то», – прозвучал в астральном мозжечке Алёши ещё один отрывок из священной «Дао дэ цзин». Голос был тот же. Алёша точно его где-то слышал.

…Во дворе собирал свои зубы парень, оставшийся в этот вечер без кошелька и телефона. В соседнем подъезде под чердачной лестницей бледный торчок затягивал зубами жгут. В лифте мочился скучающий от хорошей жизни вандал-подросток.

В совдеповской квартире со шкафом-стенкой, потёртым ковром и стеклянными сервизами стареющий доцент принимал индивидуальный зачёт у хорошенькой второкурсницы. Она жмурилась, морщилась и кривилась, отворачиваясь к стенке, но отважно сдавала.

– «Будьте внимательны к своим мыслям, они – начало поступков» – слова словно сопровождались гудением церемониального гонга.

…Пятилетний мальчуган пытался завернуться в одеяло, прикусив подушку, и тихо всхлипывал, подвывая, когда с кухни доносились крики, звон и глухие удары о мебель. Он дрожал всем телом и зажимал уши, но крик словно не желал уходить – мерзкие, грязные слова обжигали его слух. Ему становилось всё страшнее и тоскливее.

– «Позволь действительности быть действительностью. Позволь всему течь своим чередом», – голос слегка дрогнул. Алёша стал догадываться, что на Будду это совсем не похоже. Но тревога соскользнула с чистого разума, как капля дождя с цветка лотоса.

Алёша был Совершенномудрым – не сквозь мутное стекло смотрел он на мир, но сквозь чистое. Не ведал он ни страха, ни отвращения, ни грусти. Но в глубине его Я, критикуя чистый разум, зрело понимание: это неправильно. Словно чувство боли, холода или жары – без эмоций и мыслей, на каком-то бессознательном уровне – Алёша ощущал неправильность происходящего. Словно мироздание отсидело ногу, и теперь слитый с ним воедино Алёша чувствовал дискомфорт как собственный.

Он не мог понять: за-ради чего бытие продолжает эту садомазохистскую игру само с собой? Ответ зрел, угадывался и пестрил на горизонте, но никак не появлялся. Все эти люди – тоже часть мира, и в них тоже есть Будда, но почему-то живут так не по-людски, так глупо, в ужасе и мерзости. В этом нет смысла, в этом лишь несправедливость. Вселенная живёт по законам и правилам – не будь этих правил, она развалилась бы. Не это ли сейчас и происходит?

– «Кто любит народ и управляет им, тот должен быть бездеятельным», – на этот раз голос звучал напряжённо.

Алёша ринулся спасать Вселенную от распада. Он метался от одного к другому, пытался предотвратить катастрофу и каждый раз опаздывал. Ругань, поножовщина, слёзы, грабёж и разврат растекались по улицам, как растекается по столу разлитый чай.

– «Чтобы вести людей за собой, иди за ними», – в голосе завибрировала тревога, звенящая в черепе Просветлённого.

Наконец, Алёша решился – будь что будет. Подлетел бесплотной тенью к уху растянувшегося в подъезде забулдыги и открыл свой астральный рот, чтобы нашептать ему какие-то правильные слова, что вдохнут надежду, наставят на праведный путь и зажгут искру жизни в иссохшей груди маргинала. Но не успел он даже поздороваться, как тот же голос укоризненно молвил, отдаваясь эхом у Алёши в темечке:

– Эх, ты… А ещё мудрецом назвался!.. Мудрец — он избегает крайностей!
– Кто это? – Алёша осмотрелся, но никого не увидел.
– Просветлённый. Только я Просветлел на много лет раньше тебя, – горько усмехнулся голос. – Не думал же ты, что ты один такой умный?
– Я… Ну…
– Совершенномудрый, Алёша, не пытается научить. Он делает так, чтобы у него самого учились.
– А в чём разница?
– То, что ты собираешься делать – это слишком уж деятельно. Не-деяние – вот путь совершенномудрых!
– И что тогда…
– Ну… может, хряпнем?

И Алёша вспомнил, где он слышал этот голос. Слышал редко, но совсем недалеко. Астральное тело его перенеслось обратно в свою квартиру, а затем – через стенку – в соседнюю. Соседом его был экстравагантный мужчина неопределённого возраста и неопрятного вида.

– Дядьваня? Но вы же алкаш!
– Но-но-но! – строго погрозил ему пальцем Дядьваня. – Я Просветлённый! Сказано же в Дао дэ цзин: «Кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь»! А ты давай присаживайся, в ногах правды нет. Даже в астральных.

Так как табурет, на который указал сосед, был задвинут под стол, усевшийся на него Алёша выглядел так, будто застрял в текстурах. Впрочем, Дядьваня вряд ли когда-либо играл в компьютерные игры. Словно не замечая, что столешница перерезала Алёшину фигуру поперёк груди, он почесал недельную щетину и вздохнул:

– Понимаешь, я ведь тоже когда-то так сунулся. Помочь то, исправить сё… Алкашей протрезвлял, шпану гонял всякую, бл**ям манду заштопывал… Ох, друг мой, знаешь, помогало даже! Какое-то время… А потом перестало. Знаешь, будто бы только хуже сделал. «Наводить порядок надо тогда, когда ещё нет смуты» – написано в книге! А я и забыл… Раньше у этих несчастных был какой-то шанс взять себя в свои же руки. А тут что выходит?! Я ж им всю их жизнь вывалил прямо в лапы, как охапку дров – н-на-а!

Дядьваня покачал головой, мигая грустными пёсьими глазами, полез в ящик стола за куревом. Алёша вдруг отметил, каким густым волосом покрыты руки соседа и его впалая грудь в безразмерной майке. А Дядьваня всё бурчал, пододвигая жестянку-пепельницу:

– Ну, а какая ж душа такое выдержит? Кто ж сможет пережить это – чтоб, значит, увидеть вдруг, какое ты чудовище, и сколько тебе надо дерьма со своей жизни соскребать? А там поди ещё чужие с нею тесно повязаны, это ж и перед ними ты в ответе, и у-у-у-й-й… М-мда, парниша. А я ещё думал: ничего, родимые, вам же на благо, всё же это к лучшему... А потом раз – и опять! Один напьётся. Другая даст не тому. Третий сынка по зубам лещом ошарашит. Чётвёртый опять в лифте нассыт, с*ка такая. Пятому деньги нужны позарез будут – он поклянётся, что в последний раз, и опять начнёт барыжить. Кому клянётся?.. На кой ляд?..

Алёша пригорюнился. Осмотрел кухню: порезанная ножиком клеёнка с прилипшими крошками хлеба. Алюминиевый чайник на газовой плите. Застывшие окаменелым памятником самим себе засаленные тоскливые занавески. За ними, на подоконнике, тощий серый кот дожёвывает пожелтевшее алоэ. «Достойный муж надевает на себя худую одежду, но внутри имеет драгоценный камень», – вспомнилось Алёше.

А Дядьваня закурил папироску «приму» и развёл руками:

– В общем, срываться они все стали. Я их опять на путь наставляю, они ещё меньше продержатся и – снова в яму. Так ещё несколько раз, а потом и вовсе работать перестало. Не берёт их больше. Я ему шепчу-шепчу, весь уже исшепчусь – а ему хоть бы что, только пузо чешет, да жену поколачивает. Вот и вся сказка. Верно сказано в Дао дэ цзин: «Человек с самого рождения умирает».
– И что же нам теперь делать? – удручённо спросил Алёша.
– Вот именно! Ни-че-го! Ибо сказано, что не-деяние есть путь мудрых.
– Но как же!..
– «Когда множатся законы и приказы…», – Дядьваня глубокомысленно ткнул в сторону Алёши огоньком папиросы.
– «…растёт число воров и разбойников», – закончил Алёша. Ему стало ясно.
– Во-о-от! Мы с тобой главного не поняли, друг мой, Алёшка! – вздохнул Дядьваня. – Если ты тыкаешь кота носом в наложенную не в том месте кучу, то думаешь, этот кот понимает, что он что-то не так сделал? Нет, брат, он понимает только то, что ты тыкаешь его мордой в говно. Вот так и с людьми. Весь этот диссонанс – он, вишь, тоже в сценарии есть. Об этом сказано в восемьдесят второй главе «Дао дэ цзин».
– Их же всего восемьдесят одна?
– Восемьдесят вторая была утеряна. Я обрёл её в своих исканиях. Она звучит так: «Совершенномудрый не мочится в небесный компот мироздания, ибо повар бытия омывает в нём свои ступни». Что означает…
– Спасибо, мне всё, вроде бы, и так понятно, – с лёгким замешательством махнул ладонями Алёша. – Но откуда тогда чувство неправильности?
– Так оно и должно быть! Если у человека температура – значит, организм борется с болезнью. Хуже, если температуры нет. Вселенная, друг мой, не разваливается на куски. Что должно сдохнуть — сдохнет. Что должно выздороветь — выздоровеет. Позволь всему идти своим чередом. Когда-нибудь бытие выхаркает всю свою грязь и встанет на ноги – здоровое, красивое и самодостаточное, как вон та бутылка столичной.

Дядьваня показал на холодильник, где сквозь дверцу морозилки Алёша увидел запотевшую чекушку «небесного компота». Даже две.

– И нет совсем никакого способа ускорить этот процесс?
– Чтобы выздороветь, нужно заболеть, – философски ответил сосед. – Если будешь постоянно травить себя лекарствами, то не дашь развиться иммунитету. А у всякой патогенной гадости выработается резистентность, и ничего её не будет брать. Короче говоря, случится то, что я в своё время и натворил. И от чего предостерегаю сейчас тебя. О чём и сказано: «Кто не борется, тот непобедим».

– Но ведь они страдают! Как можно жить во всей этой грязи, тоске... боли?! – воскликнул Алёша. – То есть, я-то могу быть бесстрастным и невозмутимым, но какой-то странный внутренний дискомфорт…
– Будто мироздание отсидело ногу? – понимающе подмигнул Дядьваня. – Знаю, брат. Знаю. Я, собственно, поэтому и предложил сразу: хряпнем, что ль? Прыгай обратно в тело, да заходи своими ногами.

Алёша вздохнул. Перед тем, как вернуться в физическую оболочку, он спросил:

– Дядьвань, а скоро оно произойдёт? Ну, выздоровление это…

Пьяный мастер долго смотрел на него немигающими глазами, а потом затушил папиросу в банке-пепельнице:

– А вот этого я, к сожалению, знать не могу. Ибо лучшее знание – это незнание о том, что ты что-то знаешь. Но одно мне известно точно: прежде, чем это выздоровление случится, мы с тобой ещё успеем сходить за добавкой.

Автор Берлога Сордо

Mission Complited!
Партия Бога кидает в бан, за пропаганду испражнения у храма. Больное место найдено: говно и храмы, харэ рама.